ТОРГОВО-ПРОМЫШЛЕННАЯ деятельность российских купцов, а позже и предпринимателей на протяжении веков была связана с государствами Центральной Европы. Любекские купцы возили в Московию товары и серебро еще в царствование Ивана Грозного, Ганзейские купцы торговали в Великом Новгороде, петровские мореходы осваивали азы европейской науки в Голландии, а в начале XIX века отечественные текстильные предприятия оснащались исключительно станками и машинами французского, немецкого или английского производства.
Модные магазины двух столиц и крупных губернских городов торговали товарами со всего мира, и, конечно, особое место занимали серебряные изделия с зарубежными марками.

КЛЕЙМЕНИЕ ИЗДЕЛИЙ ИЗ СЕРЕБРА В ГЕРМАНИИ

Большой спрос со второй половины XIX века был у российского обывателя на металлические и серебряные предметы германского производства. Особенно покупатель уважал сравнительно дешевые столовые наборы и интерьерные вещи из немецкого серебра, эффектную эротичность немецкого модерна в металлопластике и надежность гальванического серебрения.

Сегодня эти вещи часто появляются на антикварном рынке. Но своеобразная манера клеймения, резко отличная от российской, не всегда позволяет правильно датировать серебряный предмет по марке и отличить его от качественного накладного или гальванического серебрения.

Так, например, в Германии и Австро-Венгрии, по установившейся традиции, в клеймении серебра широко применялась система буквенного обозначения города, в котором была произведена вещь, мастера - изготовителя предмета, который как бы ручался за качество металла, и годового клейма. Но в отличии от английской системы они не всегда соответствовали установленному порядку и стандарту пробы (800/1000) серебра, который существовал скорее только в теории и редко встречался в реальном производстве. Недаром знаменитый российский "левок", серебро 62 пробы, был родом из Австро-Венгрии и предназначался европейскими купцами исключительно для торговых операций со странами Северной Африки и Турции.

Первое упоминание о клеймении серебряных изделий в Германии относится еще к 1289 году. Но только в 1548 году императорским указом официально устанавливается, что все предметы из серебра более 4 лотов весом после оттиска самой пробы должны получить клеймо мастера и городского магистрата или же правителя данной местности, т.е. курфюрста.

Более чем через столетие, в 1667 году, окончательно устанавливается порядок клеймения в виде так называемой "кельнской марки" для стандарта пробы, который просуществовал более двух столетий. Кельнская марка была принята в Германии для расчета содержания пробы. Она равнялась 16 лотам, или 96 золотникам, а так как 1 лот = 6 золотникам, а 1 золотник = 1/96 фунта, или 4,26 г, то проба колебалась в пределах 800 пробы.

Законы Германской империи требовали упорядочения серебряного производства, и 1 января 1888 года была произведена официальная унификация всех германских клейм. С этого времени на предмет из серебра наносят только:
Клеймо мастера-изготовителя или фирмы.
Клеймо со стандартом пробы, обозначенное только цифрой 800
Клеймо с изображением полумесяца, обращенного вправо, и императорской короны, что служило государственным подтверждением стандарта пробы 800/1000.

В Австрии первый известный Декрет об обязательной апробации изделий из драгоценных металлов был подписан в 1366 году принцами Альбертом и Леопольдом. Пробирными мастерами назначались два мастера корпорации златокузнецов и проводили эту работу под руководством главы /управляющего/ Монетного двора.

В 1659 году Леопольдом I были подписаны патентные письма на разрешение работать с серебром с пробой не ниже 14 или 16 лотов. В 1708 году "патентными письмами" было разрешено изготавливать изделия из серебра с пробой в 13 и 14 лотов.

В 1737 году король Карл VI разрешил ставить пробы в пределах 15 лотов. В 1774 году началась работа по созданию своей оригинальной государственной системы клеймения и разработка формы клейма.

Указом Марии-Терезии была установлена не только новая система клеймения, но и даны подробные описания этих клейм.

С 1784 года государство начинает более жестко контролировать производство из драгметаллов и порядок клеймения, но первоначально только в среде венских столичных мастеров. Но уже в 1786 году государственный контроль вводится практически по всей стране, вплоть до Галиции. С 1806 года австрийская официальная система клеймения применялась практически во всей империи, кроме Венгрии, Словакии и Трансильвании.

Общественно политическая и экономическая жизнь страны в первой половине XIX века вынудила государство принять в середине века новое положение о клеймении изделий из драгоценных металлов. И 1 августа 1866 года были учреждены новые типы клейм. Прежде всего проба исчислялась уже не лотами, а тысячными, как во всех европейских странах. Разрешены были пробы 800/1000, 750/1000, 950/1000, 900/1000. Такие же пробы использовали и в Венгрии (Будапешт).

В 1872 году произошло изменение клейм. В круглый оттиск с изображением женской головки с вьющимися волосами помещают пробу и место изготовления, обозначенные специальной литерой - буквой-символом. Этот тип клеймения просуществовал в европейских странах до разных времен: в Австрии до 1921 года, в Чехословакии до 1922-го, в Польше до 1920-го, в Югославии до 1919-го и в Венгрии до 1937 года.

21 октября 1921 года в Австрийской Республике был принят новый закон о клеймении изделий из драгоценных металлов.

В принципе английская система клеймения серебра могла бы служить прекрасным образцом для подражания, но в различных европейских странах история развития клейма имела свои особенности и традиции. В итоге каждое государство предпочитало пользоваться стандартами серебра, начиная от 800/1000 и 830/1000 до 900/1000, которые и указывались на изделии буквами или цифрами. Но так как чаще всего нам приходится сталкиваться с произведениями мастеров Франции, Германии и Восточной Европы, то не грех сделать небольшой экскурс в их историю.

ФРАНЦУЗСКОЕ СЕРЕБРО

Если вы собираетесь приобрести старинные изделия из драгоценных металлов работы французских мастеров, то самой большой проблемой будет грамотное прочтение сложнейшего набора клейм, который "украшает" французский антиквариат. Поэтому, чтобы не потеряться в море типов маркировки и вместо серебра не купить "апплике", то есть накладное серебро, стоит лишний раз вспомнить, как формировалась культура клеймения в ювелирном искусстве этой страны.

Родиной изысканных вкусов и изящества, империей утонченных наслаждений и дорогих забав на протяжении столетий была солнечная и прекрасная Франция. Великолепные празднества и изнурительные военные походы тяготили государственную казну и обременяли рядовых налогоплательщиков. Поэтому особое пристрастие Министерство финансов и налоговые службы "питали" к производителям и поставщикам предметов роскоши и, конечно же, ювелирам. И вечной проблемой для французских серебряных дел мастеров на протяжении столетий была святая заповедь, согласно которой уплата налогов гарантировала душевный покой. Крепкий сон французских ювелиров зависел от их законопослушания и оберегался целой системой назойливого надзора.

Государственные чиновники постоянно следили не столько за соблюдением качества вечно мигрирующего по стране золота и серебра, сколько за уплатой всевозможных пошлин и налогов в государственную казну. Поэтому именно французские ювелирные изделия наиболее полно знакомят нас с исключительно разнообразной типологией клейм различного назначения и динамикой эволюции маркировки изделий из драгоценных металлов в сочетании со стандартом пробы.

Наверное в силу своего глубоко национального пристрастия доводить самые прозаические вещи до уровня высокого искусства французские пробиреры превратили порядок клеймения в замысловатую шараду, понятную только профессионалам. Причем сами рельефные "камеи" многочисленных знаков отличия по своей конфигурации и оригинальности решения постепенно превращаются в миниатюрные произведения кузнечного мастерства с широким диапазоном изображенных персонажей и образных символов.

Французская система клеймения на первый взгляд поражает обилием различных клейм и отличается от аналогов других стран не только постоянно изменяющимися законодательными фискальными актами, но и соответственно постоянным процессом учреждением новых и упразднением старых типов маркировки. Поэтому клейма именно этой страны являют собой наиболее многозначную и развернутую и, что самое главное, самую сложную среди европейских государств систему маркировки.

Самое раннее французское клеймо датируется 1272 годом, но несмотря на то что в 1378 году был официально утвержден французский государственный стандарт серебра, в целом система клеймения развивалась достаточно хаотично. Может быть, это было связано с большей доступностью этого металла на внутреннем рынке страны и обилием военных трофеев. Это, наверное, и приводит к возникновению практики контрольных клейм. Уже с 1275 года специальный декрет обязывает все изделия маркировать клеймом города и именником мастера. В 1577 году для контроля за налогами учреждается новое клеймо. В 1579 году порядок сбора пошлины меняется и опять появляется новое клеймо. Деньги в связи с установкой клейма должен был получать откупщик, но парижские серебряных дел мастера не согласились с королевской волей, и постепенно этот закон утратил силу.

В 1672 году учреждается новый налог на право клеймения золота и серебра. Получение денег подтверждается специальным клеймом. Оно было фигурным и подтверждало уплату налога в казну и проставлялось откупщиком. Но уже в 1681 году клеймо откупщика дополняется другими клеймами. Большое распространение получили инвентарные клейма. Они существовали для обозначения различных операций с товаром.

Например, часто встречается "инвентарное" клеймо, которое было только контрольным на тот случай, если по каким-то причинам раньше времени переизбирался "откупщик налогов", отвечавший за клеймение изделий, и новый принимал клеймо, отличное от предшественника. В этом случае изделие, прошедшее налоговый контроль у предшественника, перепроверялось, клеймилось вновь назначенным контролером дополнительно и записывалось в специальный Инвентарь.

Все ввозимые изделия обязательно имели "таможенную марку" - etrange /иностранное/ и клеймились еще клеймом ЕТ в прямоугольном щитке.

Незыблемой оставалась только одна, ставшая базовой, схема, по которой обязательными были:
Клеймо мастера в виде инициала или символа.
Государственное /королевское/ клеймо или городское.
Налоговое клеймо.
Клеймо - освобождение от налога.

Постоянный контроль за качеством металла вынуждал строго следить и за самими проверяющими во избежании злоупотреблений. Так, с XVI века изделия, сделанные в Париже, имели еще и годовое пробирное клеймо в виде буквы и короны, где буква означала год маркировки, а так как мастер-пробирер избирался на год, то дата позволяла определить его имя и служила как бы его подписью.

В 1750 году для удобства сборки и контроля над изготовлением крупных предметов было введено "опознавательное" клеймо, которое ставилось на все детали предмета.

Мастер обязан был клеймить все детали изделия перед сборкой именником, затем апробировать их в Гильдии и получить клеймо "откупщика", подтверждающее, что все налоги с деталей уплачены, и буквенное клеймо даты апробации, подтверждавшее чистоту серебра, и только затем монтировать вещь. Причем после монтажа он должен был снова представить в Гильдию свою работу для уплаты пошлины и получения соответствующего клейма. И только после этого продавать.

Таким образом, на предмете был целый арсенал марок. Причем клеймо самого откупщика дополнялось клеймом того района, от которого взимался налог. Районов было всего одна тысяча, поэтому клейма откупщиков по районам еще до сих пор в научной литературе полностью не систематизированы.

Вообще сама процедура маркировки изделий требовала постоянного клеймения вещей и их деталей, что создавало некий замкнутый цикл.

Но всему бывает конец, и в 1791 году клейма откупщиков, впрочем как и клейма об уплате налогов, были отменены революционным правительством как "унизительное наследие королевского прошлого". Но жизненные реалии брали свое. И уже с января 1795 года "Совет 500" горячо обсуждает дела Ассоциации золотых и серебряных дел мастеров, и постепенно восстанавливается старая система государственного надзора. Правительство Наполеона I утверждает новую систему клейм по контролю за пробой серебра - клеймо "качества" и сдачей налогов - клеймо "гарантии".
В гарантийном государственном клейме почетное место занял галльский петух с буквенной датой и номером пробы, а позже различные пробы получили символические идентификационные знаки с изображением кабана, лошади и птиц. Позже парижские и провинциальные клейма отдали дань революционной эпохе - в них появилось профильное изображение головы во фригийском колпаке.

Постепенно Францию опять захлестнул шквал гарантийных и контрольных клейм об уплате налогов. И все опять вернулось на "круги своя". Уже в 1800 годы снова, как встарь, были выявлены первые факты подделок налоговых и пошлинных клейм, особенно на изделиях, проходящих повторный контроль, - так называемых комиссионных клейм.

После 1819 года в изображения пробирных и контрольных клейм возвращается монархическая и античная символики. Даже клейма контрольных органов в различных департаментах получают новые идентификационные знаки и номера. А с 1838 года клеймо пробирного учреждения становится более унифицированным. На нем в фигурном щитке расположена голова богини Минервы с буквенной датой и номером пробы. Инвентарные клейма используют с изображением бульдога и гончей собаки.

В 1840 годы устанавливается новое государственное гарантийное клеймо с профильным изображением Гермеса, которое гарантировало пробы 950 и 800.

В целом конец XIX века больше не преподносил французской системе маркировки трагических сюрпризов, хотя и в дальнейшем постоянно учреждались новые специальные клейма для драгоценных часовых корпусов, серебряных изделий неизвестного происхождения и других бесконечных контрольных нужд государства.

В XX веке экономика Франции вынуждена была реагировать на изменения мирового рынка и считаться с лидерством Англии и США, поэтому стандарт серебра в стране вынужденно начал соответствовать англо-американскому и был официально утвержден в пределах 925 пробы.

С 1 июня 1976 года во многих европейских странах, подписавших Международную Конвенцию, на изделиях из драгоценных металлов стали ставить унифицированное общеевропейское клеймо в виде весов, между чаш которых расположена цифра с обозначением пробы металла.

Не очень афишируется, что пока во французском сопротивлении с фашистами сражалось около 25 тысяч человек, в армии вермахта служило более 100 тысяч французов. Но самыми "страшными врагами" Франции стали француженки, которые “водились” с немцами. Когда немцы отступали, здоровые мужики и молодые парни демонстрировали свой патриотизм, преследуя предательниц. Их обривали наголо, водили обнаженными по улицам на потеху толпе, обливали помоями; их детям, прижитым от немцев, тоже осталось клеймо на всю жизнь…

Сейчас, согласно опросам, значительное большинство французов убеждены, что их страна куда больше постаралась ради победы над фашизмом, чем Россия, которая вообще «неизвестно на чьей стороне и воевала».

Почва для такой дикой исторической аберрации была создана не в последнюю очередь «охотой на ведьм» в те первые послевоенные месяцы. То было время всенародного ликования и не менее гнусного всеобщего сведения счетов с самыми слабыми.

На импровизированных лобных местах женщинам брили шевелюру и рисовали на оголенной коже фашистскую свастику. Их, обнаженных или полуобнаженных, выставляли на всеобщее обозрение, под проклятия, плевки, пощечины, грязные шутки. Многие тогда не перенесли унижения и кончали жизнь самоубийством. Под аплодисменты и гиканье толпы.

У многих французов отлегло от сердца, когда по улицам городов и сел под общее улюлюканье и под конвоем из добровольцев — среди них было немало тех, кто служил и Петену — повели наголо стриженных женщин. Если мужчины не могут защитить своих женщин, самое малое, что они могут сделать, — не уничтожать их попреками.

Национальное унижение французы стали смывать методом, напоминающим «дедовщину» в армии. Тебя унизили — ты выбрал кого послабее и унижаешь его. Еще более жестоко. Тогда тебе полегчает.

После войны некоторых префектов наказали за излишнее рвение. Но далеко не всех. Генсек бордоской префектуры Морис Папон, эшелонами отправлявший евреев в немецкие концлагеря, после войны продолжал успешно взбираться по бюрократической лестнице и дослужился до парижской префектуры (и в порыве патриотического долга в буквальном смысле топил алжирцев в Сене), а затем и до министра бюджета при Валери Жискар д"Эстене.

Лишь пару лет назад до Папона добралось правосудие, да и то как-то робко. После войны таких, как Папон, зачисляли чуть ли не в «золотой фонд» отечественного чиновничества, способного четко выполнять свои аппаратные функции. И не виноваты они, что в их задачу входила отправка человеческого материала в газовые камеры Освенцима и печи Дахау. Зато решалась эта задача эффективно и споро.

По формированию железнодорожных составов или графику движения поездов претензии есть? Нет? Так в чем дело? Папоны — прекрасные организаторы, ими гордиться надо! Вот и носил Папон с гордостью Орден Почетного легиона и десятки других наград.

Действительно, к чему связываться с префектами? Тем более что потом почти каждого могут спросить: а сам-то ты зачем так рьяно выполнял эти префектурные распоряжения?

Парикмахерский спецназ Ля Резистанс в деле

А как относиться к тому, что член ФКП с полувековым стажем, бывший глава группки партизан под Безансоном, а потом неизменный мэр своей деревушки обвинил в клевете тех, кто напомнил ему, как в 1944 он арестовал, насиловал и истязал трех девушек «за связь с фашистами».

Как реагировать французам, когда в популярной телепередаче участвует немецкая писательница Габриэла Витткоп, «в прошлой жизни», как выясняется, звавшаяся Габриель Менардо, которую осудили и обрили по ложному обвинению в том, что она спала с немецким солдатом. На поверку оказалось — солдат был прогрессивный дезертир-антифашист, к тому же... гомосексуалист, как, впрочем, и она сама.

Или Эмиль Луи. Тот самый, кто замешан в убийстве группы беспомощных пациенток психиатрической больницы. На одном из допросов он рассказал, как трех его сестер партизаны увели и обрили на главной площади города. Но кто обратил внимание на его детское воспоминание? Тогда он поклялся отомстить. И отомстил. Не партизанам — всему обществу.

Совесть Франции по-прежнему ранена. Время не вылечило ее. Может, не все французы знают об этом, не все отдают себе в этом отчет. Травматическая, постыдная аура остается. Только французы, похоже, не знают, что с этим делать. Не знают, например, что нельзя отмахнуться от судьбы той женщины, что сорок лет после публичной экзекуции жила в полузаточении в Сен-Флуре под не то охраной, не то защитой членов семьи. Одиночество, молчание. Она была словно вычеркнута из списков живых.

Виржили в своей книге насчитал таких «вражин народа» около 20 тысяч. В общем потоке смешались доносчицы, проститутки, богемные женщины, наивные влюбленные и просто жертвы ревности или оговоров.

На самом деле их было — и автор исследования это признает — куда больше. Просто большинство «стриженых» хранило обет молчания, не вспоминая о черной странице своей биографии. Да и тогдашним самодеятельным парикмахерам-энтузиастам не к лицу теперь вспоминать о своих «подвигах», которые вряд ли сделают им честь.

Книга Фабриса Виржили «Стриженые женщины после Освобождения» не стала бестселлером. Она прошла мимо рафинированной критики и публики, желающей забыть короткий, но страшный период Средневековья, постигший Францию сразу после Второй мировой. Когда, очнувшись от фашистской оккупации и всеобщего коллаборационизма, страна стала искать виновных своего позора.

Подобные вещи имели место и в Норвегии.

Во время войны под эгидой SS осуществлялась программа под названием «Родники жизни» по улучшению генофонда германской нации. Беременные или уже родившие детей норвежки (имевшие интрижки с немецкими солдатами) могли родить детей в клиниках, в которых рожали жены немецких офицеров, и жить вдали от упреков родственников и косых взглядов знакомых.

Предварительно женщины и дети проходили медицинский осмотр, после чего снимались их антропометрические показатели, на основании чего делались выводы, представляют ли они интерес в рамках данной программы.

После окончания войны им пришлось несладко… Некоторых матерей лишили родительских прав, многих детей необоснованно признавали умственно отсталыми. Уже много позже те, кто прошел через этот кошмар, судились с норвежским правительством, но проиграли… И это на родине нобелевской премии мира...

Михаил Калмыков, Свободная пресса

Финхаки

Льготы пенсионерам нижегородской области по уплате транспортного налога Рассчитать налог на авто нижегородская

Оформление пенсии

Глобализация: сущность процесса, предпосылки и последствия глобализации

Платежные системы

Заявление на льготы по налогам